Зефира дуновенье убил летний зной, Растаяло Солнце, растеклось над горой, А небо дышит жаром, без влаги и сил, В бадьях колодцев не вода, а чёрный ил. Над лесом неистово бесятся огни - Настали дикие сатанинские дни. Бреду за отцом в гору, сквозь сухостой, Ель царапает кожу, ведьмою злой. Вдвоём с отцом охотимся на оленей - Нынче голод ведёт охоту в Карпатах. Пить… не защищают короткие тени. Кипит капля воды, на камне распята. Давит в висках. Как по чужой планете Опасной и большой, шагаю не без труда. Пришли и ждём. Тут о весне и лете Поют ручьи на струнах струй, блестя, как слюда. Вскоре скроется Солнце и при лунном свете, На водопой спустятся косули к нам сюда. «Воды!» – говорю, отец делает знак: «молчи!». Колдовская вода, я просто грежу тобой! С косулей обречённой, Боже, жаждой меня обручи, И с древним законом, нам запретившим убой! Какой страшный закат по Вселенной плывёт! И шорохом дышит дол, засухой утомлён. Вдоль горизонта кровь багряной рекой течёт, И рубаха красна – я будто кровью крещён… Горит синим пламенем папоротник вблизи - Переглянулись звёзды с живым интересом… Прекрасная жертва, не надо, не приходи! Не выходи на поляну, проходи лесом! Она появилась в лёгчайшем прыжке, И осмотрелась большими глазами. Тонкие ноздри надышали в воде Скользкие медные блёстки, кругами. Сиял в её глазах какой-то смутный страх - Я знал – она умрёт, не остановишь пулю, Как будто древний миф ожил в моих лесах Про заколдованную девушку-косулю. На тёплый мех её пролился лунный свет Черешневым, прекрасным тёплым цветом! Ах, я хотел, чтоб в первый раз за много лет Ружьё отца дало осечку, этим летом! Но дрогнул дол. Она упала на колени, Кивнула словно звёздам изящной головой, И уронила… кровавых бусинок тени Бежали по воде за быстрою волной. И птица голубая вспорхнула из ветвей, Как жизнь косули, с возгласом печали. Совсем как осенью со стаей журавлей Летели крики в пурпурные дали. Неверными шагами я вдоль ручья побрёл - Закрыл глаза печальные… как ты прекрасна! И вздрогнул нервно, бледен и немного зол, Когда отец в восторге свистнул: «Сколько мяса!» Я пить хочу! и знак отца – так пей! как сквозь сон. Вода колдовская, я просто грежу тобой! С косулей погибшей жаждой навек обручён, И с древним законом, нам запретившим убой! Но все законы мира нам чужды и пусты, Когда и жизни теплятся в нас еле-еле… Сочувствие и милость от нас так далеки - Не умирать же с голоду, на самом деле! Одной ноздрёй ружьё отца пускает дым… Как лес переменился! И я меняюсь с ним. Воздвиг отец костёр, ужасен тот огонь, Взметнутся к небу листья в вихре – только тронь! Как в забытьи, процеживаю в пальцах травы В поисках грустных незнамо какой отравы. С огня отец снимает и режет в кусочки Моей косули сердце нежное и почки. А что такое сердце? Отец добыл мне еду! Косуля-дева, прости… не смог отвести беду. Как этот костёр высок! Сморило меня совсем. Я плачу. Отец глядит… Я плачу и ем. Я ем